Суть экологического подхода состоит в рассмотрении любого объекта во взаимоотношениях с окружающей его средой. При этом неважно, что представляет собой эта среда – природные экосистемы, городские агломерации или вообще что-то нематериальное (для идеальных объектов). Важно другое. Объект, функционирующий в некотором окружении, сам является неотъемлемой частью этого окружения. Находясь под постоянным влиянием внешней среды, завися от неё, он в то же время сам влияет (зачастую решающим образом) на эту среду.
Именно эти процессы взаимного влияния изучаемого объекта и среды его обитания являются сутью экологического подхода. Несколько упрощая ситуацию, можно сказать, что экологический подход начинает себя оправдывать тогда, когда предмет нельзя «выдернуть» из его окружения, значительно не изменив его сути. Иными словами, над ним нельзя поставить контролируемый исследователем натурный эксперимент.
В классической экологии это утверждение очевидно. Действительно, нельзя многократно по своему произволу «экспериментировать» с природой большого региона, можно только наблюдать последствия, если такой «эксперимент» невольно состоится в результате чьей-то нерадивости.
Именно поэтому экологический подход обычно опирается на научную методику т. н. имитационных (с помощью ЭВМ) экспериментов, мысленных экспериментов (логическая реконструкция ситуации) и т. п. методы. В прикладной экологии, при исследовании ресурсных проблем, демографических проблем, вообще любых проблем, связанных с принятием решений в условиях уникального выбора подобные методы не только оправдали себя, но и стали основными в данных областях.
Однако экологический подход как методология и мысленный эксперимент как методика отнюдь не ограничиваются вышеперечисленными отраслями знания и деятельности. По существу, подобный подход в неявном виде давно используется в палеогеографии, антропологии, хронологии и отчасти археологии. Незаменим он и в исследовании происхождения человека. Действительно, исследователи этой проблемы часто прибегают к рассуждениям такого рода: «Человек, освоив то-то и то-то, вызвал такие то изменения природной среды (например, уничтожил некий вид промысловых животных)», – или ещё: «Обезьяна, выпрямившись (взяв в руки палку и т. п.), получила такие-то преимущества, которые дали ей возможность вытеснить своих конкурентов из таких-то экологических ниш».
К сожалению, подобные утверждения бывают в значительной степени голословны. Зачастую исследователи не задаются вопросом: в чём же конкретно (в тех условиях!) должны были состоять упомянутые преимущества, давшие предку человека развиваться дальше. Иными словами, мысленный эксперимент остаётся незавершённым, а экологический подход не реализуется.
Автор, будучи специалистом по экологии и природным ресурсам и одновременно по методам применения ЭВМ для организации имитационных экспериментов по широкому кругу проблем, попытался в своё время совместно с группой биологов, антропологов, палеогеографов и историков довести до логического завершения ряд концепций происхождения человека. При этом проверялась реализуемость соответствующих сценариев антропогенеза с экологической, эволюционно-генетической, популяционной и биомеханической точек зрения с помощью соответствующих имитационных и мысленных экспериментов. А по механическим аспектам иногда проводились натурные эксперименты, некоторым аналогом которых могут служить следственные эксперименты, принятые в криминалистике. В результате была выявлена наиболее правдоподобная и непротиворечивая версия, «склеенная» из разных официально фигурирующих в науке концепций. Эту версию мы и представляем читателю.
«Логическим скелетом» данной версии является цепь построений, в рамках которых, во-первых, определяется, в результате каких процессов, когда, в каких условиях и в какой последовательности приобретались нашими предками черты, отличающие их от животных; вовторых, в результате чего данные черты могли закрепиться, какие именно преимущества и в каких конкретных условиях данные черты обеспечивают (или обеспечивали), и какова «цена» обретения данных преимуществ.
При изложении наших выводов основное внимание будет уделено реконструкции узловых моментов антропогенеза. Временная привязка будет дана только в общих чертах.
Автор должен извиниться перед читателем за слишком, может быть, научную форму изложения в этой части в общем-то популярной работы.
В дальнейшем попытаюсь излагать материал более понятно и «занимательно». Вместе с тем выше мы попытались показать читателям, что наши построения не являются– полуграмотной «байкой» в стиле большинства подобных опусов наших политизированных авторов, любящих рассуждать на темы антропологии, а являются результатом, пусть не до конца оформленных, однако достаточно продолжительных и корректных междисциплинарных научных исследований. Этот результат мы и сообщаем любознательной публике.
2. Водная обезьяна. Начало пути: выпрямление, безволосость, камень в руке, первые проявления эмоциональности
Прежде, чем начинать отслеживать собственно человеческий путь, рассмотрим, что же из вроде бы человеческих (или проточеловеческих) качеств имеется уже у животных, в частности обезьян. При этом мы не ставим целью дать определение человека, мы ставим целью показать, что не может считаться определением человека. Здесь неспециалиста ждёт немало удивительных открытий. Оказывается, обезьяны, которые очень любят подражать друг другу («дразниться») и другим животным, могут усваивать полезный опыт и затем передавать его следующим поколениям.
Например, зафиксирован факт, как случайно обнаружив удобство мытья грязных плодов в реке вместо их отскребывания, одна обезьяна «научила» этому все стадо. Этот опыт затем распространился и на соседние популяции обезьян данного вида.
Далее, использование различных предметов для добычи себе пропитания вообще не является прерогативой обезьян. Даже некоторые хищные птицы берут, например, камень в клюв и с его помощью разбивают крупные яйца других птиц (в частности, страуса), чтобы выпить их.
О сложности социального поведения животных вообще не приходится говорить. Современная этология (наука о социальном поведении животных) даёт немало примеров, однозначно свидетельствующих, что взаимоотношения в коллективах животных не менее сложны, чем в человеческих. А уж «политики»-интриганы у тех же шимпанзе иногда гораздо более искусны и коварны, нежели «испорченные» интеллектом люди.
Таким образом, ни усвоение чужого полезного опыта, ни использование подручных предметов, ни социальное поведение как таковые не являются прерогативой человека и не могут служить его отличительными чертами. Этими качествами обладают современные животные, этими качествами обладал и гипотетический обезьяний предок человека.
Следует заметить, что процесс эволюции протекает зачастую следующим образом. Некоторый вид, эволюционируя, осваивая новую для себя экологическую нишу, приобретает ряд свойств, несомненно, полезных для «решения этой задачи» (да простят меня биологи за столь вульгаризированное выражение своей мысли, однако суть моих рассуждений, надеюсь, не вызовет резких возражений). Специфика же физиологии такова, что одни изменения связаны с другими. Поэтому в процессе эволюции могут возникать признаки, которые не принесут преимуществ в данный момент, однако могут «пригодиться» в дальнейшем. Грубейшим упрощением является попытка все приобретённые на каком-то этапе эволюции признаки объявить полезными, обеспечивающими выживание именно в данных условиях.
Посмотрим, не являются ли первые признаки, определившие начало отделения человека от остальных приматов, именно такими «побочными» приобретениями, полученными в результате освоения какой-либо новой для обезьян экологической ниши.
При этом мы сразу отбросим совершенно необоснованную концепцию, согласно которой при деградации тропических лесов в саванны (тропические лесостепи) наши предки, лишившись привычных деревьев, спустились на землю и распрямились.